Зоя Афанаскина: Одинокая старость мне не грозит

16 апреля Зое Михайловне Афанаскиной исполняется 70 лет. Живет эта замечательная, энергичная женщина на улице с красивым названием Весенняя, в очень уютном, большом доме, среди цветов и старых фотографий. Большую часть своей жизни она отдала школе – 25 лет проработала в школе № 2, много лет проработала в СПТУ-1. Сейчас она руководит клубом «Кому за 60» при ассоциации «Семья». Она является членом Национальной лиги женщин Тувы.

В числе лучших она признана лигой «Женщиной Года-97».

Мы пьем чай и беседуем. Пока я гос­тила у Зои Михайловны, приходил ее старший сын Саша, узнать все ли у мамы в порядке. Потом пришла подруга по клубу Зоя Николаевна Калинина, которая сразу присоединилась к нашему чаепитию. Чуть позже зашла соседка – посетовала на свое тяжелое житье-бытье. И для всех у этой милой женщины находились какие-то добрые, особенные слова.

Итак, Зоя Михайловна Афанаскина, которую, правда, в городе знают, как Ста­шевскую, по ее девичьей фамилии:

– Я не религиозный человек, ни во что не верю, а в судьбу я верю. Родилась я в Смо­лен­ске, мама моя была учительницей. Во время войны немцы все сожгли и мы с ма­мой переехали в Белорусию, в городок Слоним, где я окончила 10 классов. Год проработала пионервожатой и решила пос­ту­пить в пединститут, потому что я не пред­став­ляла, что есть еще какие-то другие профессии.

Я очень любила танцевать и на танцы мы ходили в Дом офицеров. Мы считались девушками очень образованными, нас было мало, а кавалеров – хоть отбавляй. Выбирай любого – вплоть до генерала. Но рядом с нами жил комендант и он предупредил: «Зоя, ты смотри, все эти майоры-капитаны же­на­тые люди». И вот однажды на танцах я обратила внимание, что на нас с сестрой смот­рят два сержанта, о чем-то перегова­риваются и улыбаются. Ну, я в ответ тоже одному из них улыбнулась и сама приг­ласила его танцевать. Ничего в нем осо­бенного не было, но танцевал он замечательно. И весь вечер я танцевала только с ним. С танцев я никогда никому не разрешала себя провожать, а ему отказать не смогла. Подошли к нашему дому, он спросил, когда мы снова увидимся, но я заявила: «Молодой человек, мы с вами сегодня потанцевали и все. Никаких даль­ней­ших встреч». Но солдатик оказался нас­той­чивым и пришел на следующее утро. Было воскресенье, и мама посадила его завтра­кать. Стала расспра­шивать, откуда он родом. Он рассказал, что он из Каратузского района, Красноярского края, образование 7 классов. Мама пригла­сила его заходить в гости. И он стал заходить...

Сначала я возмущалась, но он заявил, что приходит не ко мне, а к маме. И так продол­жалось три года. Я поступила в Гродно в институт, приезжала домой, он меня встречал и провожал на электричку, изредка перепи­сы­вались. И было непонятно, за кем он уха­жи­вает – то ли за мамой, то ли за моей сест­рой, то ли за мной... Он стал просто чле­ном нашей семьи – «наш Ваня». А перед окон­чанием срока службы он написал мне письмо с объяснением в любви. Написал о том, что собирается поступать в сельхоз­тех­никум, и может ли он надеяться на то, что в будущем, когда получит образование, я отвечу на его чувства. И я ответила на его письмо: «Ваня, ты хороший человек, но я тебя не любила, не люблю и не полюблю никогда. Езжай домой». И он уехал...

В 1953 году я окончила институт и была направлена в Пинскую область. Это Западная Белорусия. Там я сразу включилась в работу с молодежью, с детьми. А через год меня приняли кандидатом в партию. А что такое партийный человек в то время? Ведь в тех местах у людей в памяти еще было живо то, как фашисты расправлялись с коммунис­тами. Меня перевели директором школы и я была единственной на весь район жен­щиной-директором, да еще и партийной. На меня все смотрели, как сейчас на президента. К учителям в то время вообще было особое уважение. Каждый встречный тебе кланяется в пояс. А ученики из своих садов по утрам корзину фруктов ставили. Ребята меня очень любили, а я дневала и ночевала в школе.

– А как же Ваня?

– А Ваню я поначалу потеряла. Но он меня нашел – через Гродненский педин­сти­тут узнал куда меня распределили и мы из­ред­ка переписывались. Он писал, что пере­ехал в Кызыл, что учится в вечерней школе, в десятом классе. И так два года прошло. Накануне нового, 1955 года, я получаю теле­грамму: «Встречай, вылетаю». Вы знаете, ка­кой меня страх взял! Зачем едет – ведь я с ним даже не целовалась ни разу! Мама приехала ко мне. И вот Ваня приехал. Ну, мы его встре­тили, днем еще как-то о том, о сем поговорили. Наступила ночь, пора спать, а кровать-то одна! И смех, и грех! Устроились спать на одной кро­вати: «валетом» – мы с мамой в одну сторону, а Ванины ноги между нами. Так и проспали три ночи. А однажды мы пошли гулять и шли мимо ЗАГСа. Ваня мне и гово­рит: «Ну что, зайдем?» И зашли. Меня ведь там все знали и зарегист­ри­ровали нас. А спать-то опять втроем. Но днем мы все же как-то поцеловались – умуд­рились. Учителя мои нам свадьбу органи­зовали. И подарили нам... патефон! Это было что-то необычное! Вот если бы сейчас мне на семидесятилетие подарили бы «Волгу», она бы мне столько радости не принесла.

Ваня уехал, а мне нужно было до конца учебного года доработать. Отпускать меня не хотели. Школа, где я работала, была вось­ми­летняя и меня должны были перевести в районный центр, в Дрогечин, в среднюю школу. А я думаю: «Что Дрогечин? Я к мужу вон куда еду – в столицу!» И в 1956 году я приехала в столицу – в Кызыл – в одной руке чемодан, а в другой – книги. И все мое богатство.

– И как вас встретил Кызыл? Ведь вы – с высшим образованием, работали директором школы, член партии. В те годы – ценнейший кадр для Тувы.

– Да, приехала... К тому времени муж перевез из Каратуза свою мать (отец у него погиб трагически незадолго до моего приезда), сестру-девятиклассницу и брата-пятиклассника. Он начал строить дом – сейчас в этом доме магазин «Авоська». А тогда стояла одна коробка – одни стены без крыши. Мать Вани работала в школе № 2 техничкой, а он поступает в пединститут на дневное отделение. В Министерстве просве­щения, куда я обра­ти­лась насчет работы, меня решили направить в район. А куда же я поеду? Муж – студент, его мать, брат и сестра малолетние – как я их оставлю? В школах города места для меня не нашлось, и меня направили заведующей интернатом в школу № 2. Поначалу мне было очень трудно. Однажды я пришла к директору чуть ли не со слезами: «Не могу работать – мне все дети кажутся на одно лицо». Надо мной все смеялись: «Ничего, – говорят, – привыкнете. У тувинцев, как и у русских, тоже лица разные». И привыкла, и стала жить жизнью своих учеников. Рабочий день начинался в семь утра. Отбой в интернате в десять вечера, я в половине одиннадцатого уходила. И меня обязательно человека два-три провожали. Весь интернат знал, где я живу. За год работы я там навела такой порядок, что мы среди интернатов первое место заняли.

– Как же вы жили – муж учился, свекровь, видимо, получала мало, да еще и дети?

– Жили мы очень тяжело. Три раза в день ели одну картошку с растительным мас­лом. Из вещей ничего не было – один пате­фон, который я привезла с собой. Свекровь выделила матрац, весь такой шиш­коватый, и такую подушку, что я все время думала, сколько же человек на ней умерло. Спали сначала на полу. Потом моя мама при­слала из Белорусии двуспальную железную кровать.

А через год мне дали часы – я стала вес­­ти еще уроки русского языка и лите­ратуры в школе. Потом появилась должность организатора внеклассной работы, а меня всю жизнь почему-то тянуло именно к воспи­та­тельной работе.

Однажды мужу предложили поехать на лето поработать в лагере на озере Чагытай. И мы стали ездить туда каждое лето. Сна­чала одного сына брали с собой, потом другой появился. Из других лагерей дети, бывало, убегали, а из нашего – палкой не выгонишь. Я с детьми везде – и на дерево, и на гору, и у костра. С ними я забывала обо всем – о возрасте, о том, что у меня у самой уже дети.

– А отпуск?

– А это и был мой отпуск. Ну что отпуск? Ездить куда-то поначалу было не на что. А так, на боку лето пролежать? Были позднее и курорты, конечно. Наш лагерь всегда занимал первое место в соревнованиях. И нас награждали – давали премии, а до 1972 года и путевки на курорты. Если я ездила на курорт, то обратно везла не чемоданы продуктов или тряпок, а то, что мне может пригодиться для работы в лагере и в школе – краски, пенопласт, какие-то костюмы. Пер­вого сентября в школе занятия начи­на­ю­тся, а я уже начинаю готовиться к следующему сезону в лагере.

Так и прошли мои двадцать пять лет во второй школе. А учеников моих – пол Кызыла. Зоя Назытыевна Сат была моей уче­ницей. У Шериг-оола Дизижиковича Оор­жака я, правда, уроки не вела, но я была сек­ре­тарем партийной организации, а он был чле­ном комитета комсомола и я встречалась с ним чаще, чем учителя. Когда выступал на юби­лее школы № 2, он сказал: «Я всю жизнь буду благодарен русским учителям, которые столько сделали для меня – Галине Иванов­не Петровой и Зое Михайловне Сташев­ской» (я тогда носила девичью фамилию, Афанаскиной-то я позже стала). А однажды на учительской конференции я сидела в президиуме, было много народу и он про меня сказал: «Вот здесь сидит моя любимая учительница». Мне кажется, это самая высокая награда, которую можно получить.

Потом меня перевели на работу зам­директора в СПТУ-1. А там ребята собраны из всех районов республики. И, скажем прямо, не лучшие. И чего только не было - драки, хули­ганство. И везде я лезла в самую гущу собы­тий. И вот с этими учениками надо было рабо­тать. А я еще и секретарем парт­организации была, и во всяких городских комиссиях.

Был у нас один молодой человек – Сер­гей Оюн, из Пий-Хема. Ни учиться, ни уроки делать – вечные драки. И однажды он заявил: «Отдайте мне документы, я учиться не буду. Отдайте, а то хуже будет». «Ну, и что ты делать будешь? Что ты еще хуже мо­жешь сделать? Людей убивать? Может, с меня и начнешь?» «Может быть», – отве­чает. Я всегда была такая спокойная, а тут как стукнула кулаком по столу: «Ах, ты, негод­ник! Я семью свою не вижу, чтобы из тебя человека сделать!» А у меня было две книги. Одна – красная, другая – черная. В красную я записывала все хорошие дела, которые сделали мои ученики, а в черную – все плохие. И они все знали об этих книгах. «Вот, – говорю, – я про все твои дела и разговоры записала в черную книгу. И что бы со мной не случилось – отвечать будешь ты».

Примерно через неделю, поздно вечером выхожу из училища – ни одной живой ду­ши. Один Сергей стоит на крыльце. Я от страха дверь не могу закрыть. Он у меня ключ из рук взял, дверь замкнул. Спра­шиваю: «Ты чего не спишь?» «Да, – говорит, – пойду вас провожать. А то кто-нибудь вас убьет, а я в тюрьму сяду». И я этот вечер на всю жизнь запомнила. Автобус ждали дол­го, мы с ним обо всем переговорили. И с тех пор он совершенно переменился. Закончил училище, стал работать и однажды мне сказал: «Спасибо, вы спасли мне жизнь».

– Зоя Михайловна, у вас ведь и своих детей двое. Как вы их воспи­тывали?

– А кто их воспитывал? Я их, честно говоря, и не видела. Когда однажды наш старший сын подошел к зеркалу, а он был уже десятиклассником, я заплакала: «Сынок, когда же ты стал большим?..» Дети нас почти не видели. Муж работал сначала в 10-й школе, потом его перевели в училище искусств. Он преподавал историю и общест­во­ведение, оттуда и на пенсию ушел. Стар­ший сын, Саша, был за хозяина. Я даже зар­плату ему отдавала, и он с восьмого класса по­купал продукты, за младшим, Славой, сле­дил (у них разница в четыре года). И все заботы по дому лежали на нем. Слава по ха­рактеру весь в меня – такой же общи­тельный, веселый. Он на все вечера со мной ходил.

Когда Саша окончил десятый класс, ро­дители его одноклассников начали суетить­ся, куда-то пристраивать своих детей. А я своим сказала: «Я вас никуда устраивать не буду. Все решайте сами, как хотите». И стар­ший заявил, что он будет, как родители, педа­гогом. Он поступил в наш пединститут, на 4-м курсе женился, успешно закончил инсти­тут и его направили на работу в Балгазын.

А Слава после десятого класса поступил в Омское летное училище. Но через год объя­вил, что он не хочет там учиться и тоже пой­дет в пединститут: «Я хочу быть учителем как ты, как папа. Мне нужна работа с людьми, а не с машинами». Он бросил летное училище, поступил на физмат пед­ин­ститута. Старший сын отработал в Балгазыне 4 года и на его место направили Славу, младшего. После окон­чания института ему подошло время служить в армии, но у него была бронь. Вот сейчас я со страхом думаю, как бы внука не забрали в Армию. А тогда мы с мужем ходи­ли, пороги обивали, чтобы сына призвали – так ему хотелось слу­жить. Но служить ему не пришлось – бронь не сняли и ему пришлось ехать работать в Балгазын, где он стал работать в школе завучем. И он работал до начала пере­стро­ечных времен. В 1991 году муж умер от рака. Славик вернулся в Кызыл, стал зани­маться коммерцией. Сейчас он с семьей живет в Красноярске. Честно говоря, я проклинаю то время, когда мой сын из учителя превратился в коммерсанта. Ну что это за бизнес, если налогов нужно заплатить столько, что уму непостижимо!

– После того как вы ушли на пенсию, чем вы занимались на «заслу­женном отдыхе»?

– После смерти мужа я еще шесть лет работала культмассовиком на курорте «Чедер». Вы знаете, я ведь даже петь не умею. Ну, если рюмочку выпью – сплясать могу (смеется). А вот организовать людей – это, пожалуйста.

– Зоя Михайловна, а с чего нача­лась ваша работа в клубе «Кому за 60»?

– Ассоциацией «Семья» руководила моя бывшая ученица Наталья Товуу. Она меня привела в ассоциацию, расположенную по улице Ленина, 62, в этот клуб «Кому за 60». Там тогда было всего десять человек.

Пона­чалу ассоциации хорошо помогли спонсоры – обустроили этот подвал, там стало уютно. Когда я стала работать, спонсоров уже ника­ких не было. Клуб начал постепенно расти.

– Сколько сейчас человек в вашем клубе?

– Сейчас сорок пять. Мы встречаемся каждый четверг, но по необходимости и чаще. Мы там не только развлекаемся. У нас есть комиссии – оздоровительная, трудовая. Оздоровительная комиссия занимается организацией отдыха, а трудовая – организа­цией помощи в ремонте, на даче. А есть еще комиссия – мы ее называем «застольной». Раз в месяц мы отмечаем дни рождения. Накрываем столы и поздравляем тех, кто родился в этом месяце. И за это отвечает «застольная» комиссия.

А однажды мы проводили «Любовь с пер­вого взгляда». Посадили друг против дру­га пять пар, я задавала вопросы. И у нас од­на пара совпала. В романтическое путе­шест­вие мы их отправили... в кино. Билеты купили за счет клуба. А ресторан органи­зо­ва­ли у нее дома. Но... семейная пара не сложилась.

– А у вас в клубе семейные пары создавались?

– Да, есть две пары. Живут счастливо.

Совсем недавно мы проводили вечер, посвященный творчеству Пушкина. Так ведь месяц мои старички бегали по библиотекам. На этом вечере Семен Николаевич Сезенев, а ему 82 года, на память читал нам Пушкина – почти полтора часа. Вообще, у Семена Николаевича отличная память. Когда мы проводили вечер, посвященный поэзии Есенина, так оказалось, что он столько его стихов знает – молодой позавидует!

Знаете, члены нашего клуба меня во всем поддерживают, что бы я не предложила – разумное, нет ли. Мы во всем друг другу помогаем: на даче, в огороде, по дому.

– Зоя Михайловна, а кто самый старший по возрасту в клубе и самый старейший член клуба?

– Нам от 50 до 82 лет. Самые старшие по возрасту – Мария Давыдовна Сарыг-оол, Николай Михайлович Подваленко, Алексей Иванович Морозов, Семен Нико­лаевич Сезенев. Есть и самый молодой – Николай Иванович Кожевников – ему всего 50 лет. Но он пришел однажды, посмотрел, пооб­щал­ся с нами и с тех пор приходит постоянно.

А самые старые члены нашего клуба – Алевтина Михайловна Верещагина и ее мама Серафима Ивановна.

– Вас приглашают почти на все город­ские мероприятия, когда надо блеснуть талан­тами, и вы заря­жаете всех энергией, опти­миз­мом. А кто главные артисты вашего клуба?

– Зоя Николаевна Калинина и Мария Ива­новна Луизова, Надежда Викторовна Кова­ленкова, Галина Константиновна Орт­ман, сестры Королевы. Это наши солисты. А на баяне аккомпанирует Михаил Нико­лаевич Семе­ников. В нашем репертуаре много ста­рых песен: застольных, патри­отических или, как теперь говорят, застойных времен. Для кого-то, может быть, и застойные времена, а для нас – наша жизнь, молодость. И сво­еобразным гимном нашего клуба явля­ется пес­ня «Не стареют душой вете­раны». А еще мы пытаемся петь и тувинские песни. Жаль, что среди членов нашего клуба мало тувинцев.

30 апреля мы едем выступать в Туран – там тоже есть клуб, подобный нашему. Такой же клуб создан в Каа-Хеме. А недавно мы узнали, что в Минусинске по радио передали, что по примеру клуба «Кому за 60» города Кызыла, в Минусинске создается такой же клуб, и в него приглашаются все желающие. Нам это было, конечно, приятно.

– Я смотрю, у вас та­кой большой огород и та­кой ухожен­ный. Кто вам помогает?

– Осенью пришли подруги по клубу и все убрали. И летом с прополкой помогают. Я гово­рила, что мы все друг дру­гу помогаем. В прошлом году с телевидения приезжали. Так я прямо в камеру и сказала, что у меня большой урожай поми­дор, кому надо – приезжайте.

– И приезжали?

– Конечно. Я все почти поми­доры раздала. Сколько нужно было – насолила, а остальные раздала.

– Зоя Михайловна, 16 апреля у вас день рож­дения. Как вы будете отмечать этот день?

– Шестнадцатого соберутся самые близ­кие родные и дру­зья. А 23 апреля будем отме­чать у нас, в ассоциации «Семья». Там уж будут все члены клуба «Кому за 60». А еще я пригласила своих бывших учеников. Приходите, я вас тоже приглашаю.

– Спасибо, обязательно приду. Зоя Михайловна, зачем это все вам? Ездить в клуб, на другой конец города, лишние хлопоты, заботы. Сидели бы, как другие, у телевизора или на скамеечке у ворот, ворчали бы на плохие времена, на молодежь, ходили бы по поликлиникам, зани­мались своим здоровьем.

– Да вы что! И сколько бы я так про­скрипела? Нет, это не для меня. Я привыкла жить среди людей, для людей. Конечно, вре­мена тяжелые и поворчать хочется. Но приду в свой клуб, увижу своих друзей и про все забываю, и жить хочется.

– Зоя Михайловна, вы счастливый человек?

– Да, я очень счастливый человек. Я воспитала прекрасных сыновей, у меня замечательные невестки, прекрасные внуки. Мой внук старший, Антон, ему 17 лет, каждый день ко мне приходит – обнимет, поцелует свою бабушку, очень ласковый. Ксюшенька, внучка, тоже про бабушку не забывает. И сын каждый день забегает. Из Красноярска сын часто приезжает. Я всю жизнь зани­ма­лась любимым делом, у меня много учеников, которые, я надеюсь, помнят меня. И сейчас, в преклонном возрасте, у меня много друзей, любимое дело, и, я думаю, что одинокая старость мне не грозит.

Прошло время…

Зоя Михайловна мужественно перенесла два инфаркта, продолжая оставаться столь же энергичной, любящей жизнь и людей. Клуб «Кому за 60» под ее руководством про­должает собираться по четвергам. В сентябре 2000 года они провели в огороде активного члена клуба восьмидесятилетнего Кирилла Шишигина очередной замеча­тель­ный празд­ник Урожая – конкурс плодов и овощей, вы­ращенных пенси­онерами на своих огородах. А потом и спели, и сплясали. Зоя Михай­ловна на этом празд­нике тоже отличилась своим урожаем – заняла второе место.

Фото:

2. Зое 25 лет

3. Члены клуба «Кому за 60».

4. «Споем, девчата!»

5. «И спляшем, ребята!»

6. «А вот это с моего огорода!» Зоя Афанаскина на выставке плодов, выращенных членами клуба.