Виктор Норбу: Тувинская диаспора в Москве готова сделать все, чтобы помочь нашей республике

Несмотря на свою занятость и профес­сиональное банкирское правило “время – деньги”, Виктор Норбу, вице-президент Транснационального банка г. Москвы, сразу согласился на интервью. Красивый и элегантный мужчина радушно встретил меня в офисе одного из отделений своего банка на Плющихе.

Мы располагаемся в небольшом уютном ка­бинете с легкой офисной мебелью. За ча­ше­ч­­­кой кофе, который приносит секретарь, наш разго­вор плавно перешагивает грани­цы уста­­новленного времени, но госте­при­имный хозяин был рад возможности пого­во­рить о Туве – своей родине.

– Виктор Яковлевич, рас­ска­жи­те, пожа­луй­ста, о своих корнях.

– Отец мой, Яков Амир­би­то­­вич, всю жизнь был на пар­тий­ной ра­боте, работал в сфе­ре пе­­ча­ти. Родом из Дзун-Хем­чикс­кого рай­она. Был ког­да-то секре­тарем Кы­зыл­ьского гор­ко­ма. К сожа­ле­нию, его не стало в 1990 году. Он был такой мощ­ный, красивый мужчи­на. Лю­­бил охо­тить­ся, без до­бычи никогда не воз­в­ра­щался. Его насто­ящее имя – Он­дар Нор­бу Амир-оглу. Когда в 1945 году да­вали пас­пор­та, он выб­рал себе рус­ское имя Яков (тог­да было очень модно брать рус­ские име­на), а имя свое сде­лал фами­лией. Так многие де­ла­ли. Братья мои поэ­тому “раз­ные”: один, Он­дар Чыл­бак-оол – сын его (мой пле­мян­ник, те­перь со мной работает), двою­род­ный мой брат – Чыл­бак-оол Олег Онда­рович ро­дился и вы­рос в Москве, в Туве никогда не был.

Отец служил в армии, был ор­ке­с­тран­том Кы­зыльс­кой роты почет­но­го караула. Ведь Тува до 1944 года была отдельным госу­дар­­­ством со своей армией, своим оркест­ром. Слу­жил он, между про­чим, с Сергеем Хоче­ко­­вичем Крас­ным, который долгое время был председателем Кызыльского гориспол­кома. Дочь его – На­деж­да Красная, народная ар­тист­­­ка Тувы и России, мы здесь часто посе­ща­ем ее концерты.

Долгое время потом отец ра­бо­тал в обл­ли­­те, был главным цензо­ром респуб­лики. Потом был на­чаль­ником Управления по пе­ча­­ти, последние годы рабо­тал на теле­видении, в редак­ции народ­ного хозяйства, посто­ян­но ездил по районам.

Мама всю жизнь работала кор­рек­тором: сна­чала – в газете “Шын”, потом – в книж­ном изда­­тельстве. Сейчас она на пенсии, жи­вет в Кызыле.

В Кызыле и брат живет, Юрий Яков­ле­вич Норбу, началь­ник паспортно-визовой служ­­бы МВД рес­публики. Была у нас сестра, но ее рано не стало.

– Где вы учились?

– Учился я сначала в кызыл­ьской школе № 7, до девятого клас­са, потом в школе № 3 (тогда она бы­ла около кинотеатра “Найы­­­рал”, сейчас там учебно-произ­водст­венный ком­бинат). Меня изб­рали секретарем комсо­моль­­ской организации школы. А в третьей школе собрались вы­пуск­ни­­ки разных школ-восьми­леток, то есть это было 3 один­надца­тых клас­са, 5 девятых и 6 десятых. Пред­став­­­ляете?

И еще с восьмого клас­са всту­па­ют в комсомол. И еще некоторая часть ­мо­­­­­лодых учи­телей. В общем, у нас было 500 че­ловек комсомольцев. Я авто­ма­тически стал руко­во­ди­телем круп­ней­шей комсомоль­ской орга­ни­за­ции республики (улыбается). Бла­го­даря этому я познакомился со все­ми ком­сомо­льскими и пар­тий­ными лиде­ра­ми рес­пуб­лики: с Гри­горием Чооду­еви­чем Шир­ши­ным, с Салчаком Калбак-Хо­ре­ко­­вичем То­ка, кото­­ро­­го я однаж­ды даже смог при­гла­­сить на празд­ник 50-летия Октября в шко­лу. И с Федором Михай­ловичем Кузь­ми­ным, тоже та­­кой был, ветеран комсомола.

Поступал в 1967 году в Ново­си­бир­ский уни­верситет на физику и, хотя сдал все всту­пи­­тельные на “отлич­но”, не поступил, так как мне классный руководитель напи­са­ла не очень хоро­шую характе­ристику и “хорошее” (не “отлич­ное”) поведение при выпуске – у нас был некоторый конфликт. Я всегда боль­ше занимался комсо­моль­ской работой и ред­ко бывал в классе.

– Как же вы при этом учи­лись на “от­лично”?

– Я привык так учиться. У ме­ня сестра бы­ла на класс старше, она приносила учеб­ни­­ки, и я с интересом читал их, и шел как бы на год впереди одноклассников. Уроки прак­ти­чески не делал, сразу отвечал на все вопросы. Учи­теля видели, что я все знаю, и больше ко мне не приставали. А с фран­цуз­ским так во­обще было легко. Я в классе был один туви­нец, а, вы знаете, тувинский и фран­цузский язы­ки по фонетике очень близки. В меня все это очень легко вливалось, я все знал и, чтобы я никому не мешал, мне давали отдельно переводить “Юма­нитэ”. (прим.: газе­та, орган французской компартии).

В 1968 году поступил в МГУ на экономи­ческий факультет.

– Почему вы выбрали сов­сем дру­гую специ­альность?

– В тот день, когда выясни­лось, что я не по­ступил в Новоси­бирск, пошел в биль­ярд­ный зал в пар­ке – мы жили недалеко, и я был там завсегда­таем. Играя, своему дру­гу гово­рю, что теперь придет­ся искать работу. И вдруг с сосед­­не­го стола обратились ко мне: “Ты что, уже школу закон­чил?” От­­­ве­чаю: “Да”. “Тувин­ский язык зна­ешь?” “Знаю”. “По рус­ски пи­шешь хорошо?” “Хо­­ро­шо”. “Тог­да вот тебе адрес – приходи”. Это ока­зал­­ся Валентин Георгие­вич Тока, сын Сал­ча­ка Кал­бак­-Хорековича Тока от пер­вого брака.

Я пришел по адресу, а это – Тув­потреб­союз, он зам. председа­теля. Так я стал ин­струк­то­ром отдела кадров потребсоюза. Про­ра­бо­тал там год, оку­нулся в эко­но­мику. А потреб­ко­опе­рация тог­да была коммер­чес­кая органи­за­ция, не государст­венная, и я ощутил реаль­ность бизнеса и прибы­ли. Период де­фи­цита на­­чи­­нался, но у коопе­рации было все. У меня как у чле­на коо­ператива бы­ла воз­можность даже мод­­но и недорого оде­ваться.

Я объ­ез­дил все районы рес­пуб­лики, в месяц у меня бы­ло по две-три ко­ман­­ди­ров­ки. Не был толь­ко в Кызыл-Ма­жалыке. Всю­ду фо­­тог­­рафиро­вал, вел днев­­­­ники впе­чат­­ле­ний. Из коллег пом­­ню: Хертеков, Алек­­сея и Хулер-оола, Са­шу Соднам, Галину Артю­хо­ву и многих других… Вот так я прора­ботал год под нача­лом Ва­­­лен­­­тина Геор­ги­е­ви­ча, это мой пер­вый лю­би­мый на­чаль­­ник. Мы с ним и потом дружили.

У меня поменялись интересы. Был физи­ком, стал экономистом в душе. Для поступле­ния было на вы­бор несколько вузов, я выбрал самый лучший – МГУ, и по­ступил.

– Вы говорите, что вам легко да­вал­­ся французский язык. А еще какие языки потом осво­или?

– Да, французс­кий был у ме­­ня очень хоро­­ший. Я даже за­ра­ба­ты­вал этим: ре­фери­ро­вал лите­ра­­ту­ру для ИНИОНа (прим­.: Ин­сти­­ту­т научной инфор­ма­ции об­щес­твенных наук), читал книги и статьи на фран­цузс­ком, делал рефераты.

А когда поступил в аспиран­туру, нет, даже рань­ше – на пятом курсе, мне пот­­­ребовалось чи­­тать научную лите­ратуру на анг­лийс­ком язы­ке. Что де­лать? А нужно! Я по­шел в буки­нис­тичес­кий магазин, тогда с книгами было пло­хо, нашел учеб­ник аж 1954 года со ссыл­ка­ми на труды Сталина по язы­кознанию. Он был компактным: в 24 урока с упраж­не­ни­ями. И в течение двух недель я эти 24 урока сде­лал письменно. И заговорил! Стал брать в би­бли­о­теке детек­тивы на англий­ском и пос­то­янно читал в метро. Причем читал не просто молча, а прого­варивал текст. Плюс по­сле­ду­ющая прак­тика.

И сейчас у меня английский, я считаю, более-менее нор­маль­ный.

Виктор Яковлевич почти сразу не­воль­­­но про­демонстрировал свой хо­роший ан­глий­­ский, скромно оцененный им самим как “более-менее”, так как ему в это время поз­во­­­нил его знакомый американ­ский профессор.

Когда много позже я начал работать по программе Джорджа Сороса, в 1989 году мы бы­­ли у него в Нью-Йорке, в офисе. Он нам по­дарил свою книгу “Алхи­мия фи­нан­сов”. В ней раскрыты сек­реты финансового успе­ха са­мо­­го Сороса и я, в свою очередь, раск­рыл эти успехи для россий­ской пуб­лики – взял и перевел эту книгу на русский язык. Публико­ва­лось это в виде отдель­ных статей в журнале “Знание – сила”.

А раньше, в 1983 году, я пере­вел с ан­глийского книгу венгер­ского ученого Яноша Корнаи об экономике дефицита.

– По какой теме вы защища­ли канди­датскую диссертацию?

– По территориально-про­из­вод­ственным комплексам Вос­точ­ной Сибири. Я считал, что надо в любом случае заниматься Тувой, но ведь территории свя­за­ны друг с другом, и поэтому надо эконо­мику рассматривать в ком­плек­­се с соседями, с социальной сферой с транспортом, с желез­ной доро­гой и прочим.

– Кстати, а как вы оцени­ваете проблему “Тува и железная дорога”?

– После аспирантуры и ра­бо­ты в Туве я попал в СОПС – Совет по изучению про­из­води­тель­ных сил при Госплане СССР. Эта организация, которая занима­лась разме­ще­нием произво­ди­тель­ных сил, она сущес­тву­ет до сих пор. Я был дежурным “коман­ди­­ров­­щиком” в Сибирь и Туву, участ­вовал во всех конфе­ренциях по Туве. В частности, в кон­це 70-х начале 80-х годов прораба­тывал­ся вопрос о про­кладке желез­ной дороги в Туву. Это проби­вало и наше рес­­пуб­ликан­ское руковод­ство. Про­ект­но-расчет­ные рабо­ты на­чина­лись, и тех­нико-эконо­ми­чес­­кое обос­но­вание уже было. Не в оконча­тель­ном виде, но было. За­нима­лись этим у нас кон­крет­но Кал­га­­жык Онда­р­о­вич Шак­тар­­­жик, Алек­сандр Бегзи, Ка­лин-оол Се­ре­евич Ку­жу­гет, ну и все ос­таль­ные: гео­логи, эконо­мисты, социологи.

Конечно, дешевый транс­порт должен прой­ти к Туве. Были раз­­ные варианты дороги: на Кы­­зыл, через Ак-Довурак, сквоз­­­­­­ная дорога в районе Тод­жи прями­ком на Мон­голию, а уже потом – ветка к Кызылу. Но все это очень доро­го. У нас сплошные горы. Мы об­суж­дали это с “БАМ­стро­ев­ца­ми” – они го­во­рили, что это вооб­ще кош­мар: это не просто на­до “прошить” гору, в го­ре ведь может еще и река внутри течь. По изви­ли­нам вести – надо учиты­вать на­клон горы, мак­си­маль­ный угол должен быть 5 гра­ду­сов. По тем ценам сто­имость была колос­саль­ная: если кило­метр авто­мо­биль­ной до­ро­ги стоил, скажем, 110 тысяч рублей, то ки­лометр же­лезной до­ро­ги – 10 милли­онов рублей. Это не­подъемные деньги! Поэ­тому ту­вин­ский проект не был дора­ботан до конца. Но про­гресс идет – и, рано или поздно, через Туву современный транспорт все равно пройдет.

– Железная дорога не только ре­ша­ет эко­номические вопросы, но и мо­жет, наоборот, создавать проб­ле­мы для экологии, в соци­альной сфере…

– Да, это тоже серьезный воп­рос. Же­лезная дорога – это однов­ременно и хорошо, и плохо. Но мы сейчас говорим только о прин­ципиальной возможности прок­ладки до­­­роги. В свое время не прошло. Страна вло­жила ко­лос­сальные суммы в БАМ, была соз­да­на огромная ар­мия специа­лис­тов, тех­ники и так далее. К окон­чанию строи­тельства уже вста­вал вопрос: “А куда даль­ше девать эти ресурсы?”. Рассмат­ри­ва­лись разные пла­­ны и, воз­мож­но, проект о Ту­ве про­шел бы. Но …по­том Союз разва­лился.

Рассматривались другие идеи: уж если не железную дорогу, то давайте про­ло­жим про­дук­то­про­вод – или по трубе катятся те­леж­ки с сыпу­чими про­дук­тами или еще дру­­гие. Как бы пнев­мопровод с роли­ками. Это бы­ло в числе про­ек­тов Гос­п­­лана. Про­гресс нау­ки ведь идет, и его не оста­новить. А по­том мож­но ис­пользовать и водные ар­те­рии рес­публики.

Есть решения и воздушные – хороший аэро­порт международ­ного плана. Тува нахо­дится на “перекрестке времен” и дорог в Юго-Восточную Азию. Выгоды от эксплу­ата­ции такого аэропор­та очевидны. У нас бы останавли­вались ту­ристы, охот­ники, остав­ляли кучу денег и летели бы даль­­ше. И при наличии продуктопро­вода мы бы могли до­за­правлять эти транс­кон­ти­нен­тальные рей­­сы. Это очень удобно всем, ведь рас­сто­я­ния почти одинаковы: Па­риж – Москва, Москва – Кы­зыл и даль­ше. Сейчас дозапра­­воч­ный пункт – Новоси­бирск, но до него самолеты не успевают израс­ходовать все топли­во.

– Разрешите задать вам ка­верз­ный вопрос: почему, при таком боль­шом интересе к проблемам экономи­ческого развития Тувы, вы уехали и работаете в Москве?

– Я не считаю это кавер­з­­ным во­просом. Пос­ле окон­ча­­ния аспи­ран­туры я вместе с пер­вой женой (сейчас у меня второй брак), тоже полит­­экономом, приехал рабо­­тать в Туву. Но бы­ло толь­ко одно рабочее место по­лит­­эконома, два специ­алиста – было слиш­ком мно­го. Я пре­по­­давал, вел часы в пединс­ти­­туте, в Институте усо­вершен­ство­вания учите­лей, в Инс­ти­ту­те марк­сизма-лени­низма. Был все время на связи со своим на­уч­ным руко­води­те­лем – про­фес­со­ром Шилиным Иваном Гри­горь­­евичем. И вот, когда он стал зам­предом СОПСа, то позвал ме­ня: “Ты там, как трактор в огороде”. Я был не­до­вос­тре­бо­ван в рес­публике как поли­т­эконом. Я расценил это, как фут­бо­лист, играющий за за­водс­кой клуб, который получает приг­ла­ше­­ние в сборную стра­ны. Это дей­стви­тель­но была организация, рабо­тавшая на всю страну.

И я, проработав два года в Ту­ве, при­ехал в Москву, устро­ился в СОПС младшим науч­ным сот­руд­ником, получил квартиру. При­мер­но шесть лет занимался там воп­росами раз­мещения про­из­во­дительных сил. Посещал все это время Туву в составе разных кон­ференций. В Восточной Си­би­ри везде был.

Потом мой зав. сектором пере­шел в обо­рон­­­ную про­мыш­лен­ность и поз­вал меня с со­бой. Очень было инте­рес­но, я обнару­жил здесь закры­тую инфор­ма­цию о конк­ретных ма­те­­риаль­ных ре­сур­сах регио­нов, ко­то­рая мне не была дос­тупна, ког­да я пи­сал свою дис­­серта­цию. Все вре­мя ба­лансы не схо­дились, хотя я до­га­­ды­вался о том, что часть ре­­сур­сов “съе­дает” воен­ная про­мыш­­лен­ность. Это важно: ведь если я знаю эко­номику ре­ги­она на 50%, то я не знаю ее совсем.

По Туве, кстати, я зап­росил статистику ле­­гочных за­бо­ле­ва­ний до перехода с ча­дан­ско­го угля на каа-хемский и после. Вы не зна­ете, но ког­да я был школьни­ком, то мы зи­мой в Кызыле на уроках физ­куль­туры бра­ли снег ру­ками и ели его – до того он был чис­тый. Тог­да исполь­зовался чаданский уголь, ко­торый добы­ва­ли шахт­­ным спо­собом. Он сго­рал це­ли­ком, оста­валась толь­ко зола. Ни­какой сажи. Город был чи­с­тый, белень­кий. Ес­ли посмо­треть фо­тог­­ра­фии тех вре­мен, когда мы зи­мой игра­ли на улице, то виден проз­­рачный лед, белый снег, жел­тый песочек. Сейчас все стало се­рое. С 1965 года, за трид­цать пять лет, вся эта сажа пропи­та­ла город, и легкие кызыль­чан стали сплошь чер­ные. Заболева­емость легоч­ными бо­лез­нями до 1965 года бы­ла од­на, скажем, 5%, а по­том ста­­ла 15%. И это были “сов. сек­ретные дан­ные”.

Я проработал в этой сфере пять лет. Та­ким образом я узнал те­перь и граж­данскую, и военную часть экономики. Оставались еще две части: внеш­не­эко­номическая (экс­порт-импорт, валюта) и фи­нан­совая.

В 1988 году, когда началась ли­бера­ли­зация при Горбачеве, я стал зав.сектором в Ин­сти­туте внешнеэкономических связей. Нес­мотря на мою предыдущую ра­боту, свя­зан­ную с секретной ин­формацией, мне дали си­ний вы­езд­ной паспорт, и я смог вы­ехать за границу. В первый раз сразу ока­зался в “ци­тадели импе­риа­лиз­ма” – в Нью-Йорке. По­том еще наез­дил очень много за эти годы: в США несколько раз, поч­ти во все страны Ев­ропы, в Китай, Корею, Монголию. В свя­зи с либерализацией внеш­неторго­вой дея­тель­нос­ти надо было ре­шать много во­просов: кон­вер­ти­ру­емость рубля, взаи­мо­­рас­четы, расши­рение экс­порта и так далее.

И по Союзу много езди­ли с семинарами, лекциями. Прове­ряли, го­товы ли пред­п­­риятия к внеш­нетор­го­во­му сотруд­ни­чест­ву. Люди же вообще ничего не знали об экс­пор­те. Я куриро­вал, на­пример, “АвтоВАЗ”, Эн­гельс­ский трол­лейбусный завод, Горь­ков­ский автомо­бильный завод. Да­же по­могал в выгод­ных сдел­­ках. Нап­ример, по­став­ка трол­лей­­бусного парка в стра­ны Ла­тинской Аме­рики.

– А когда вы пере­шли в бан­ков­скую сфе­ру?

– Да вот так и про­изо­ш­ло постепен­но. Пред­при­ятия могли уже само­стоя­тель­но вы­хо­­­дить на ры­нок. Но потребо­ва­лась работа по соз­да­нию внеш­неэко­но­ми­чес­ких струк­­тур, фирм, которые бы го­то­­ви­ли договора. Мы на­­чали потихонечку этим за­ни­­­маться в ин­с­ти­туте. То есть мы, мо­лодые уче­ные, бы­ли на пере­довой. В про­цессе этой работы мы выхо­дили на ком­мер­чес­кие бан­ки. Тог­да в 1989 году они только на­чали созда­ваться.

Одним из первых был кооперативный, мо­ло­­дежный “Кредо банк”. Он первым по­лучил гене­ральную лицензию на пра­во ва­лют­ных опе­раций. Наша команда, три эко­но­мис­та и один юрист, все – кан­ди­даты наук, с год про­ра­ботали по дого­во­рам и затем бы­ли приг­­ла­шены ра­бо­тать в этот банк. Соз­дали отдел, у нас была сначала ма­ленькая ком­натуш­ка, один компь­ютер. Банк бурно раз­ви­вался, первым внед­рил кредитные кар­точ­ки и мно­гое дру­гое. Прора­ботка всех этих операций была на­шей функцией, научных работ­ников. Кстати, там я работал на од­ном этаже с Алек­сандром Ива­новичем Гуровым, одним из ны­нешних лидеров “Единства”. Он тогда был начальником Службы безопасности банка.

В 1993 году я был послан на учебу в США на высшие курсы банковского дела. Эту учебу для наших банкиров организовали Центробанк России и Феде­раль­ный резерв­ный банк США. Учи­лись под Нью-Йорком, три неде­ли были на практике в штате Ар­кан­­зас – родном штате пре­зидента США. У ме­ня есть пись­мо, адре­сованное мне, с благо­поже­ла­­ниями, подписанное собст­вен­норучно Биллом Клинтоном. Вот оно, можете по­смо­треть (по­ка­­зывает).

Потом в этом банке уже стало неин­те­ресно, скучно: все уже было сделано, наката­но. Решил перейти на другую работу.

– Это ваш жиз­нен­ный принцип – по­сто­­янное стремление к нова­торс­тву?

– Да, осваивать и внед­рять, осваивать и внедрять.

– За что вы приня­лись на сле­ду­ющем этапе?

– Некоторое время про­ра­бо­тал в Инже­нер­но-инно­вационном банке, потом в “Ист­бридж­­банке”. В это время банковская сфера пошла вниз, я, как председатель правления, успешно продал этот банк.

Мой научный руководитель все настаивал, чтобы я прини­мал­ся за докторскую диссер­та­цию. Пе­рейдя на более спокой­ную ра­бо­ту руководи­телем одно­го из от­де­лений боль­шого банка “Рос­сийский кредит”, я занялся дис­сертацией Но тут – август 1998-го. Кризис! Кошмарная осень…

В декабре 1998-го я ушел, восстановил силы. Сейчас рабо­таю здесь, раз­ви­ваю биз­нес банка, его от­деления. Мой кабинет вице-пре­зи­ден­та в цен­тральном офисе на Цвет­ном буль­варе, а здесь надо разво­ра­чивать кас­совые опе­ра­­ции с на­лич­­ностью. Я Вам потом по­ка­жу кас­сы, депо­зита­­рии, хра­нилища, кото­рые мы об­ус­т­­раи­ваем. Нала­дим здесь работу, а потом я уй­ду сно­ва к себе, здесь будет управ­­­ляющий.

Мы занимаемся драго­цен­ны­ми металлами, кре­дитами и дру­гими вида­ми банков­ского биз­неса.

– Докторскую дис­сер­­тацию про­дол­жа­ете?

– Пишу. Она готова “в го­ло­­ве”, осталось толь­­­ко на­пи­сать. Посвящена фон­довым рын­­кам.

– А переводами еще занима­етесь?

– Да, у меня появилось но­вое направ­ление. Я пере­во­жу книгу Кужугета Сере­еви­ча Шой­­­гу с тувинского на русский. Назы­вается она в переводе с тувинс­кого “Люди и время”. Это та же книга, кото­рая издана в Кызыле как “Перо черного гри­фа”, но уже допол­ненная ав­тором и с но­вы­ми фотог­рафиями, в том чис­ле с фото­гра­фиями Сер­гея Ку­жу­­гет­о­вича.

– Расскажите, по­жа­­луйс­та, о сво­ей семье.

– Я не буду гово­рить в под­робностях, посколь­ку рабо­таю в бан­ке, и такая инфор­ма­ция, как правило, не раз­глашается. Есть вну­ки от дочерей, обоим по три го­да. У меня хоро­шие кон­­­такты с зять­ями, один работает со мной, состо­явшийся бизнес­мен, вто­рой – вчерашний студент.

Хотел бы от себя вот что сказать: я счи­таю, что сос­тоялся как общест­во­вед, все время зани­мался эконо­ми­кой в комплексе с соци­аль­ной психологией, в том числе и межна­цио­нальными отно­шениями.

Сейчас исклю­чи­тель­но бла­гоп­риятные ус­ловия, для того, чтобы придать эконо­мике Тувы новый импульс. Ни­когда прежде у нас не бы­ло зем­ляков на все­рос­сийском уровне, которые входили бы в федеральное прави­тель­ство и которые были бы столь бла­гоже­ла­тельно настро­ены по отношению к своей ма­ленькой родине. Это надо грамотно ис­­поль­зо­вать и реализовать. Надо вдох­нуть им­пульс ини­циативы в местное хозяйство. Для этого надо использовать все ресур­сы, ко­торые сей­час есть, и привлечь извне те, кото­рые не прине­­сут ущерб населению и эко­но­ми­ке. Сейчас, после изб­ра­ния президентом Пу­тина, у нас будет, по крайней мере, восемь лет ста­биль­ности в России. Что и инте­ресует ин­весторов.

И я со своей стороны как раз работаю над привлечением инвес­тиций в республику, в том числе иностранных: веду пере­говоры с амери­кан­цами, перепи­сываюсь с японцами, с Южной Кореей. Это реальные деньги, кото­рые сейчас смело пойдут, их надо просто ис­поль­зовать. Например, в геоло­гическую раз­вед­ку. Мы сможем дать народу возмож­ность зара­батывать.

Нужна консолидация, чтобы все ветви власти и общественное мнение были едины. Надо рабо­тать как внутри республики, так и по линии “Кызыл – Москва”. В частности, я считаю, что у нас в Москве уже большая диаспора тувинцев, и мы все готовы, кто что может сделать, помочь нашей рес­публике. Сейчас откры­ваются очень широ­кие воз­можности.

Прошло время...

В день 50-летия Виктора Норбу – 22 мая 2000 го­­да состоялся запуск амери­кан­ской ракеты «Атлас», оснащенной рос­сий­ским двигателем «РД-180». Виктор Яков­левич в 1997 году в ка­честве генерального директора консал­тин­го­вой фирмы «Эка­центр» участво­вал в раз­ра­бот­ке и под­пи­сании контракта между НПО «Энергомаш» (Россия) и раке­то­­строи­тель­ной корпорацией «Пратт и Уит­ни» (США) по закупке аме­риканцами рос­сий­­ских технологий по про­изводству ракет­ных двигателей. В результате долгих и труд­ных переговоров с помощью юристов и эко­но­мис­тов консалтинговой фир­мы удалось су­щес­твенно увеличить при­быль россий­ских разработ­чи­ков и сохра­нить их права и при­­оритеты. Для того, чтобы сде­лать такие на­деж­ные дви­га­тели, амери­кан­цам пришлось бы потра­тить не менее 20 лет.

Сейчас этот проект успеш­но развивается дальше. Высо­кая технология, на которую ра­бо­­та­ли предыдущие поколе­ния, начинает теперь кормить Рос­сию.

Фото:

2. Виктор Норбу (справа) с сестрой и братом Юрием, сейчас полковником МВД.

3. Будущий экономист-банкир с мамой, отцом и сестрой. 1955 г.

4. Яков Норбу (первый справа) – оркестрант кызыльской роты Почетного караула армии Тувинской Народной Республики. 1944 г.

5. Виктор Норбу в США с коллегами по высшим курсам банковского дела. 1993 г.

6. Витя Норбу (второй справа во втором ряду) с одноклассниками. Ученики школа №7 в кызыльском парке. 25 мая 1961 г.

7. Тувинские школьники – победители олимпиады – на фоне Главного здания МГУ, в котором Витя Норбу затем учитлся на экономическом факультете.