Моление о тайге

Сегодня в летний день 2002-го она встанет в половине седьмого, подоит коров и коз, обойдет свой кашпал[1], потом присядет на землю, поджав под себя одно колено, закурит папиросу. Так начнется день. Обычный день на чабанской стоянке Куске Дуувен-оол. За 77 лет деньги, у кого они есть, превращаются в кредитные карточки, колхоз в акционерное общество, площадь Ленина в площадь Арата.

На стоянке бабушки Куске за 77 лет ее жизни мало что изменилось. Сюда не летают самолеты, в ее деревянном домике нет компьютера, подключенного к интернету, хотя бы потому что здесь вообще нет света, кроме дневного. При слове паутина у нее не возникает ассоциация “электронная”, при слове “связь” – сотовая, а про реальность она никогда не скажет “виртуальная”.

Она не знает, кто такой Путин и где находится Америка. Бабушка Куске вообще не говорит по-русски и едва читает по-тувински – ей этого и не надо. Кругом тайга, горы в форме знака бесконечности, небо, горы. Это не фон жизни - то сама жизнь.

Эта жизнь течет рядом с нашей, городской, но, как две параллельные прямые, эти две реки – таежная и городская – не пересекаются. Хотя добраться до тайги не так уж сложно. Дорога Кызыл-Чаа-Холь много времени не занимает, если не останавливаться на каждом перевале. От Чаа-Холя на машине, тракторе (тут уж что попадется) едем до Саргола. Ни деревни, ничего здесь нет – Енисей и невысокие горы. Через Енисей переплавляемся на лодке. На другом берегу нас, городских родственников, уже ждут кони, заботливо отправленные бабушкой Куске вместе с зятем Маадыр-оолом. Отсюда до бабушкиной стоянки - 15 километров. Мы поднимаемся вверх по речке Чинге, дорога превращается в узкую горную тропу. Через несколько часов пути мы почти ничего не видим: беззвездная ночь. Зато кони здесь у себя дома, они нас и ведут. Последний перевал, а за перевалом, как известно, спуск, который мы, спотыкаясь о камни и коряги, охая и ахая, но все-таки преодолеваем. Пришли – вот она бабушкина стоянка.

Я здесь не в первый раз, поэтому несмотря на темноту могу точно сказать, где что находится. На пригорке стоит небольшой деревянный домик (юрт здесь нет – дорогое удовольствие по нынешним временам). В нем, кроме бабушки, умещается еще человек двадцать. На лето к ней всегда приезжают внуки, племянники. В общем, не соскучишься да и по хозяйству есть кому помочь. Внизу, в ложбинке, построены загоны для скота, один для овец, другой для коров и бычков. Ягнята ютятся под огромным деревом, корни которого размыты дождем и теперь под них можно залезть, спрятаться от безжалостных детских ручек, пытающихся все время потискать или ущипнуть. Чуть повыше – еще один домик, там живет бабушкина младшая сестра. Вот и весь кашпал Шогур.

По лицу старой чабанки, как горные речки, разбегаются морщинки. Дым от папиросы “Прима” чуть застилает ее с лукавым огоньком глаза.

-Кырган-авай[2], что есть в вашей сегодняшней жизни такого, чего не было в ваши 20 лет?

- 20 лет мне исполнилось в 1945 году. Нашей семье и многим другим пришлось перекочевать в Чаа-Холь. А до этого наши юрты стояли на реке Урбюн, там я и родилась. Где-то в 1939-м мою маленькую родину у меня отняли. По Урбюну провели границу: его отдали Красноярскому краю.[3]

В то время у нас было много скота, около 800 овец, 10-12 быков, но половину пришлось отдать государству: на фронт, сказали. Тяжелое было время. Мама умерла, когда мне было 13. Папа еще раньше. Я осталась за старшую. Поэтому и в школу не смогла пойти: следила за скотом, растила младших, нас в семье 11 человек было. Вообще с трех лет, как я помню себя, все время со скотом. Другой жизни не знаю.

Сейчас жить стало удобнее. Все можно в магазине купить, только бы деньги были, а когда я молодая была мы все своими руками делали. И одежду, и обувь мы из шкур шили. Теперь наши дети и не знают уже, как все эти вещи вручную делаются.

Что еще было в те молодые годы? Замуж вышла, в колхоз “Чодураа” вступила, потом в пекарне поваром работала. Двух дочек родила. Плохо мы не жили, потому что работали много. Да и сейчас все хорошо, только ноги у меня болят.

-А после работы как время проводили? Кроме колхоза и личная жизнь ведь была?

-Муж работал допоздна. По вечерам я с дочками почти всегда одна дома была, по хозяйству что-нибудь делала. Так-то мы ничего, весело жили. Игры разные устраивали. В кажык (игра в кости), в шыдыраа (род шахмат – прим.автора) играли.

Тогда же с нами еще ополченские занятия проводили. Надо было пробежать на лыжах 10-20 километров со своими пожитками за спиной или с учебными гранатами. Мы, молодые, все это как игру воспринимали. Вообще, народ дружный был и веселый. Как бы трудно ни было, никто не жаловался. Даргалары говорили, что все будем хорошо жить. И мы верили.

-После Чаа-Холя вы снова перебрались в тайгу, в Шогур. У таежной чабанской жизни свои законы. Чему научила вас тайга?

-Тайга научила к жизни приспосабливаться, уруум[4]. В год кочевали по пять раз. Каждый раз юрту и все свои пожитки надо на коней погрузить. Если что не так привяжешь, коню будет неудобно, споткнуться может, а горные тропы узкие, обрывистые. И так во всем. Кажется, мелочь, а может к несчастью привести. Присматриваться и прислушиваться тайга научила.

-Если бы сейчас вам, кырган-авай, - снова 20. Остались бы чабанкой или уехали бы в город, а может быть в другую страну?

-Мне здесь нравится. Так бы и осталась. Как в другую страну можно добраться, какие люди там живут, - я не знаю. А здесь все свое, родное. За всю жизнь ни разу в этой тайге не заблудилась.

Даже если бы мой муж живой сейчас пришел ко мне и позвал в другое место жить – не пошла бы. Зачем?

-В вас же течет кровь кочевников. Неужели неинтересно по другим городам и странам поездить, тем более, если есть возможность?

-Я кочую по своей родной тайге, по Шогуру. Один только раз была в Абакане. Давно еще по путевке туда отправляли за хорошую работу в колхозе. А что там за Абаканом, - я не знаю.

-Зато чабанскую жизнь знаете, как характер родных детей. Что лично для вас самое трудное в этой работе?

-Самое трудное – зиму пережить. Ягнят на ноги поставить, от волков их уберечь зимой очень тяжело. Зимой я здесь подолгу одна остаюсь. Дети и внуки в Чаа-Холе живут. Они мне говорят: ты там держись, через месяц приедем, раньше никак. Я держусь.

Иногда, наоборот, ругают меня, хватит, мол, бросай все, переезжай в деревню. Ну куда я сейчас поеду? Здесь родилась – здесь умирать.

-Какие песни вы поете, когда вам одиноко, грустно?

-Когда сильно плохо, - я плачу. Помогает. А так частушки пою, негромко, себе под нос.

-Каждую свою овечку вы знаете по имени, знаете повадки любимого коня. Но каждый год волки загрызают десятки овец, и может что-то случиться с конем. Каким духам вы молитесь, чтобы уберечь от напастей отару и коней?

-Молюсь местным духам, а как же! Хозяину этой тайги, Оран-Танды, молюсь. Прошу, чтобы все беды мой дом и мою отару стороной обошли.

-А когда сами болеете, кому больше верите: духам или врачам?

-В больнице лежу, таблетки пью, вроде помогает, выздоравливаю. Из поселка домой в тайгу возвращаюсь, хозяину, Оран-Танды, “спасибо” говорю.

-Кырган-авай, летом у вас всегда столько родственников собирается, даже самые младшие внуки и правнуки приезжают. А есть среди них кто-нибудь, кто хочет стать чабаном, кто продолжит ваше дело?

-Да, уруум, летом мне не одиноко. Внуки не забывают, приезжают, им тут нравиться. Но вряд ли кто-нибудь из них будет чабаном, у них совершенно другие устремления, другая жизнь, которую мне уже не понять.

Много еще вопросов осталось у меня к бабушке Куске, все больше философских. Но философствовать бабушка не привыкла. Тайга не научила.

С гор спускаются овцы, внизу уже мычат коровы, бабушка закуривает новую папиросу и - так заканчивается день. Обычный день на чабанской стоянке Куске Дуувен-оол.

---

[1] Ущелье (дословно). Так тувинцы называют и саму стоянку, если она расположена в ущелье.

[2] бабушка

[3] 18 апреля 1914 года был объявлен протекторат России над Тувой. С тех пор границу между Тувой и Россией меняли не раз, даже не фиксируя эти изменения документально, в том числе и в 1939 году. Территориальный вопрос всегда был острым в республике с кочующим населением. (См. «История Тувы», Новосибирск, «Наука», 2001, том 1).

[4] дочка

Шогур-Кызыл

Фото:

1. Стоянка-кашпал. Домик бабушки Куске – справа.

2. Приготовление угощения для приехавших гостей.

3. Жарится тараа.

4. Минуты отдыха кырган-ава.