ДЕВЯНОСТО РОЛЕЙ И ОДНА ЖИЗНЬ

Без одной минуты десять. Хвалю себя за точность, а в душе сомневаюсь, что и он пришел в точно назначенное время: у артистов театра день начинается гораздо позже. Но Александр Салчак уже на месте.

«Экии, Александр Халарбааевич. Я пришла высказать вам давнюю признательность и побеседовать...»

Прошло более двадцати лет со времени моего знакомства на сцене тувинского театра с неподражаемым Донгур-оолом в его исполнении. Его язвительный сочный голос, слышный далеко на галерке, запомнился. И когда я, вчерашняя школьница, пыталась пересказать и показать в лицах, что происходило на сцене, подчеркнув творческую индивидуальность актера, всегда впадала в буйное веселье.

Так я открыла для себя искрометный, темпераментный и полный своеобразного сарказма талант Александра Халарбааевича Салчака, который за пятьдесят семь лет жизни умудрился прожить на сцене девяносто больших и малых, добрых и злых, неистовых и жалких, смешных и трагических жизней своих персонажей.

РОЖДЕННЫЙ В БОГАТОЙ ТАЙГЕ

«Родом я из маленькой деревни Коп-Соок Бай-Тайгинского кожууна», – говорит он с гордостью.

Да и как не гордиться такой родиной, когда она дала республике первого Героя Социалистического Труда СССР, знаменитую женщину своего времени – Уруле Кандан, которая послужила прототипом главной героини романа Монгуша Кенин-Лопсана «Судьба женщины». Другая, не менее известная в истории Тувы женщина, Хертек Амырбитовна Анчимаа-Тока (прим.: до 1944 года – председатель Президиума Малого Хурала ТНР, затем – заместитель председателя облисполкома, заместитель Председателя Совета министров Тувинской АССР) – тоже дочь Коп-Соока. А еще – Арыя Араптановна Алдын-оол, Народная учительница СССР, которая до сих продолжает благородное дело обучения и воспитания подрастающего поколения.

А сколько из этой деревни вышло известных камнерезов? Александр Халарбааевич насчитал тридцать четыре члена Союза художников России, живущих на одной улице.

– Самые старшие из них – Хертек Дойбухаа и Хертек Мижит-Доржу, лауреаты Государственной премии имени Репина. Сын Дойбухаа, Дондук Хертекович, недавно к своим наградам добавил еще одну – именную денежную премию Председателя Правительства Республики Тыва в области камнерезного искусства имени своего же отца, Хертека Дойбухаа», – продолжает Александр Халарбааевич. – Немало в моей любимой деревне и других неординарных личностей, фанатиков своего дела.

– А есть ли знаменитые артисты из вашей деревни?

–Артистов из нашей деревни немного. В старом театре был Адыг Бопанашевич Хертек. Он – один из первых артистов нашего театра. Работал еще во времена ТНР с Кара-кыс Намзатовной Мунзук и другими. Его можно считать самым первым артистом из нашей деревни. Он долгое время работал в массовках. Но если брать в чисто профессиональном плане, я – первый и пока единственный актер с высшим образованием – выходец из Коп-Соока.

– Какая роль принесла вам известность и признание зрителя?

– Одним из первых спектаклей, в котором я играл, стала драма Виктора Кок-оола «Хайыраан бот». Главный режиссер театра Сиин-оол Лакпаевич Оюн дал мне тогда роль Седипа. «Ой, Лакпаевич, – говорю ему. – Про любовь играть не могу». «А кого хочешь играть?» «Хочу играть Кенден-Хуурака». «В таком случае ты не будешь играть ни Седипа, ни Кенден-Хуурака, а только Хам-оола!», – отрубил он. Я взмолился – представления не имел, кто такие ламы, шаманы. Даже был готов играть Седипа. Но режиссер уже принял решение.

Опечалился, думаю, как же играть шамана? Сиин-оол Лакпаевич дал мне в наставники Народного артиста Тувинской АССР Александра Сулдемовича Тавакая. Его в свое время учил играть сам Виктор Шогжапович Кок-оол – первый исполнитель роли шамана в «Хайыраан боте».

Александр Сулдемович берет бубен и говорит: «Знаешь, как самолет разбегается – сначала медленно, а потом набирает скорость. Так и ты». На словах легко, а на деле трудно – до сих пор помню. В бубен надо бить, вытянув руки в одну сторону, головой трясти в противоположном направлении и одновременно умудряться прыгать. Несколько дней весь в поту проскакал.

На премьеру приехал сам Хертек Коштаевич Дойбухаа из Бай-Тайги. После спектакля спрашивает: «Где ты, Саша, так хорошо камлать научился?» «Тавакай научил», – говорю. «Приезжай летом, подучу тебя еще чуток». Всю жизнь он провел среди шаманов и хотел мне передать что-то важное, но, к сожалению, не успел, умер.

Эта роль стала одной из ролей-«долгожителей». В трех постановках разных режиссеров – Сиин-оола Оюна, Сергея Петренко, Алексея Ооржака – его Хам-оол виртуозно ведет свою губительную для влюбленных игру, внося лепту в трагический финал борьбы между добром и злом, любовью и ненавистью, гнетом и свободолюбием.

Планируется четвертая постановка жемчужины тувинской драматургии – «Хайыраан бот». Но шаман Александра Салчака уже не будет с иезуитским наслаждением плести паутину вокруг главных героев со словами: «Сила и большое дерево ломит, лучше уж покориться. Приведешь Кару, своими руками отдашь, может, и смилостивится… Ей же лучше будет».

Свою коронную роль артист передаст новому исполнителю, как в свое время бережно получил ее из рук предыдущего.

– После Хам-оола я сыграл Донгур-оола из одноименной пьесы Алчака Калбакхорековича Тока, тоже отнюдь не положительного. После этого меня нередко окликали: «Ой, Хам-оол!» или по-свойски здоровались: «Привет, Донгур-оол!»

Мне это даже нравилось. А жена такой фамильярностью была недовольна. Ей казалось, что из-за этих ролей ее муж стал посмешищем. А я думаю, наоборот, зрителям герои так полюбились, что исполнитель стал для них близким человеком. Значит, моя игра зацепила, и образы запомнились. Если бы плохо сыграл, то никто бы и не вспомнил.

– Почему именно из Бай-Тайги столько талантливых людей вышло? Наверно, богатая тайга богато родит?

– Бай-Тайга – родина аржаанов, чистых родников, богатой тайги. Родом из наших мест первый профессиональный композитор Дамба Хуреш-оол, знаменитый Алексей Чыргал-оол, артисты Николай Олзей-оол, Хургулек Конгар, циркачи Хензиг-оол Кужугет и Дмитрий Очур, который на проволоке «Яблочко» танцевал.

Думаю, загадка в девственно чистой природе и самом народе. Бай-тайгинцы радушны, разговорчивы, любят подражать, говорить образно, немного приукрасить. Все это вместе – загадка талантливой души уроженцев Бай-Тайги.

ОТ ЭЛЕКТРОМОНТЕРА ДО КОРОЛЯ ЛИРА

Когда-то в школе Саша Салчак написал в сочинении, что у него есть три желания: стать художником, ветеринаром, как отец, или артистом. Больше всего он хотел быть артистом.

Но мальчик даже не подозревал, что будет так долго и странно идти к главной мечте жизни. Ему пришлось бороться с врожденной стеснительностью и заставить себя петь. Его заметили и стали отправлять на фестивали художественной самодеятельности. Но, как самый старший из четырнадцати детей в семье, Саша решил, что должен получить рабочую специальность и поступил в ГПТУ-4 в Кызыле. Получил аттестат о среднем образовании, стал квалифицированным электромонтером, и начал работать на стройке. Но мечта о высоком искусстве настигла его и там.

Городской народный театр был тогда на пике расцвета. Режиссер Клара Чамыяновна Сагды ставила пьесу «Донгур-оол». Роль главного героя для Саши Салчака стала знаковой. На одном из фестивалей они победили. После этого он просто обязан был стать актером и поступил на актерско-режиссерское отделение Кызыльского училища искусств.

– До окончания училища оставалось полгода, когда из Щукинского театрального училища приехала приемная комиссия, – рассказывает Александр Салчак. – Актерское мастерство я сдал хорошо. Читал басню про пьяного зайца. Опыт актерский за время учебы в училище кое-какой приобрел.

Настал черед общеобразовательных предметов. Что делать? С русским языком я не дружил. Но, как тувинцы говорят, если нужда заставит, даже теленок пловцом станет.

Жил я тогда у дяди – Александра Мургуртеевича Салчака, ветерана культуры. Он за меня очень болел. По истории какие-то знания были. Получил на экзамене «отлично».

Остался самый сложный экзамен – изложение по русскому. Какие знания после вечерней школы? Аттестат, можно сказать, просто так выписали. Пишу, как умею. Увидел: Алексей Ооржак за мной сидит, мы с ним в Иркутске на зональном смотре художественной самодеятельности познакомились, попросил его: «Алеша, друг, исправь мои ошибки». Он исправил. Переписал я начисто и в итоге страшно радовался «тройке».

Министр культуры Матпа Сумбуевич Хомушку как узнал об этой тройке, потребовал срочно пересдать экзамен. Оказывается, чтобы стипендию назначить, нужна хорошая оценка. Запереживал я: «Как один буду сдавать? верная двойка…» Пожалел меня преподаватель, дал мое же изложение переписать, так я стал студентом. Пять лет незаметно пролетели: учились, ездили на природу, устраивали капустники.

Я всю жизнь учился, чтобы артистом стать. До сих пор учусь, и всегда буду учиться. По телевизору видишь великих актеров современности и тоже учишься. Учебе нет конца. Без театра просто не смогу. Кроме этой профессии ничего другого не умею.

– А кто такой артист, по-вашему?

– Раньше, когда говорили, что артисты приехали, мы сразу бежали в клуб. Среди родственников были артисты. Первый тувинский клоун в цирковой труппе Оскал-оола – Аракчаа Хертек – мой дядя. Когда он гастролировал в Бай-Тайге, всегда к нам заходил на горячий тувинский чай. Хензиг-оол Кужугет, Николай Олзей-оол, Дадар Намчыл с моим отцом вместе выросли. Еще с детства помню его друзей Чылбак-оола Мортай-оола, Сапык-оола Куулара.

Артистов народ очень уважал. Хоть время было небогатое, для них, любимых, всегда резали барана, начальство встречало, только что не молились на них. Сегодня время сложное, но все равно наш народ в клуб артистам всегда приносит горячий чай, угощение. Профессия артиста – это уважаемая, прекрасная профессия. Трудная, но интересная.

– Вы поразили критиков и театроведов своим королем Лиром. Что это для вас: отдельно взятая драма из жизни Британии IX века или же мировая проблема всех народов и времен?

– Это самая настоящая жизнь. Проблема всех народов. У нас, тувинцев, она тоже есть. Рвутся связи между отцами и детьми, происходит борьба внутри семьи. Страшно, что это стало узнаваемо и актуально в современном мире.

Наша удача в том, что спектакль играли не в европейской манере, а так, какие мы есть, кочевники-степняки. Король Лир получился степным Лир-хааном. Режиссер и постановочная группа внесли национальный колорит, свое осмысление и видение мировой проблемы этого повествования, артисты это воплотили.

– Что помогло вам прожить эту роль и максимально пронзительно передать смятение и горькое прозрение короля Лира? Может, опыт из вашей собственной жизни?

– К счастью, этого в моей жизни не было. В таком случае вдохновение черпаешь из самого произведения. К тому же, король Лир, сыгранный другими актерами в разных талантливых постановках, описан в критических материалах известных театроведов.

А самая важная поддержка – помощь главного режиссера Алексея Кара-ооловича Ооржака. Артисту без режиссера никак. Он много тебе подкидывает в смысле идей. Сразу схватываешь: «Ага!», и фантазия пошла работать дальше. Режиссер дает ступеньку для того, чтобы актер оттолкнулся от нее и начал творить дальше.

– Трудно далась эта роль?

– Очень трудно. Она не только в моральном, но и в физическом плане сложна. Отыграешь ее и чувствуешь такую усталость. Но нельзя сказать об этой роли, что в ней найдено все. Эта роль – как гранитная скала. Я грызу эту глыбу от спектакля к спектаклю, чтобы найти единственно верную сердцевину.

С этим спектаклем мы выступали уже во многих городах. Брали премии в Красноярске, Минске, Казани. Для национального, провинциального театра, как наш, это большое достижение.

Скоро едем в Москву, на «Золотую маску». Там будут принимать участие более 80 театров. Но мы не намерены сдаваться. Из такой дали просто так прокатимся, что ли? Цель одна – все силы бросить на победу. Это только вначале страшновато. В Башкирии на «Туганлыке» мне было волнительно. Опыт участия в фестивалях есть. Это значит, есть серьезный повод для смелости.

(Тувинский музыкально-драматический театр представил своего «Короля Лира» в Москве 11 апреля. В дни, когда готовилось интервью, подготовка к фестивалю шла полным ходом. На роль шута вместо Эдуарда Ондара-старшего, из-за его занятости на съемках фильма «По велению Чингисхана», вводили Эдуарда Ондара-младшего).

– А не вызывает ли это опасение, что без сложившегося дуэта с Эдуардом Ондаром-старшим вам будет не по себе?

– Есть такое. У меня есть недостаток – привыкать к первому партнеру и все. На самом деле еще с училища учили, что актер должен играть с любым режиссером и партнером. Но лично для меня ввод нового актера всегда создавал некий дискомфорт. Приходится «обживать» роль заново. Но ничего страшного в этом нет. Эдик-младший – способный актер.

У нас хороший ансамбль в спектакле сложился. А по-другому и не может быть. Ведь сколько ни старайся, один не сможешь играть короля. Короля играют те, кто вокруг тебя. Без них король не получится никак (смеется).

– А как ваша свита играет короля?

– Хорошо играют наши актеры. Просто молодцы. Наша молодежь очень растет. Это хорошо, что после нас останутся такие талантливые артисты. Есть смена. Смотришь их спектакли, волнуешься, радуешься и переживаешь от души за их игру.

РОЛЬ БЕЗ ПОТОЛКА

– Такое впечатление, Александр Халарбааевич, что вы любите играть только отрицательные и комедийные роли?

– Да-а, мои роли в большинстве своем отрицательные. Это роли без потолка. Их так можно играть! Иногда бывает, что начинаешь переигрывать, режиссер тебе подскажет, одернет и все нормально. Это характерные роли. Очень запоминаются зрителю. Даже если и с отрицательной стороны тебя запомнят, то уже не забудут, это точно.

– А может, еще и возненавидят?

– Такое тоже может быть. В пьесе «Кара-Дагнын казыргызы» («Смерч Кара-Дага») играю роль Сенгин чангы – жестокого правителя и насильника. Я в шутку сут-хольским парням говорю: мол, играю вашего «дядю», который столько зла сделал народу вашему, если уж доведется приехать в ваши места, не сделают ли чего со мной на фоне личной неприязни к Сенгин чангы потомки угнетенных?

Шутка есть шутка, но и в ней – доля истины. Кто ее знает, силу искусства? Иногда думаю – нет у меня хороших ролей простых людей, у меня то пьяницы, то еще какие-нибудь нехорошие люди. Наверно, внешность у меня только для таких и годится. Но долго не грущу. Есть в «Буранном полустанке» («И дольше века длится день» Чингиза Айтматова») положительная роль Едигея, но все равно характерная. Играть можно бы все. Но фактура, внешность, физиономия тоже много значат.

– Почему вы в свое время Седипа – классического героя-любовника не захотели играть?

– Тогда тоже беспокоился о своей неказистой внешности. Сама посуди, если Седипа будет играть такой некрасивый человек, как я, то и зрителям будет неприятно. Может, лучше было бы тогда согласиться? Теперь что жалеть – молодой, глупый был.

– У вас есть недоброжелатели в театре или по жизни?

– Нет (пауза). Я людям не делал зла. Если делать зло, может, и появятся враги. Нет у меня никаких врагов, недоброжелателей. (Пауза). Хотя, кто его знает … Не знаю.

КТО ВЫ НА САМОМ ДЕЛЕ, АЛЕКСАНДР САЛЧАК?

– С первого взгляда может показаться, что вы суровый, неприступный человек, но говорят, что вы шутник. Так кто же вы на самом деле?

– В другом обществе, видимо, каким-то не таким становлюсь, и потому люди думают, что я сердитый дядька. Даже слышал, как говорили, что боятся ко мне подойти, мол, он такой серьезный. На самом деле без шутки и смеха не могу.

Дома, когда подшучиваю, супруга иногда не понимает. Укоряет, что я несерьезный мужик. И получается, что дома сдерживаешься-сдерживаешься, а как только сюда приходишь, так все фонтаном и взрывается! Мои коллеги говорят: театр без Салчака пустой. Только захожу в театр, сразу начинаются приколы, подтрунивание, смех – и так весь рабочий день. Наши знают мой характер и не обижаются. Это чужие могут не понять. А театр – как одна семья. Мы же все знаем друг друга. Если только с улицы кто зайдет, посмотрит на нас, то наверняка подумает, что мы придурковатые, и ненормальные.

– Когда вас настигла любовь?

– Я был очень стеснительным. С девушками как-то не дружил. Уже на последних курсах учился, а девушки не было. Однажды во время каникул в Кызыле с другом пошли в общежитие врачей-интернов, чтобы встретиться с его приятельницей. Ее не оказалось, но там была девушка Света, тоже врач, меня с ней познакомили. Потом я уехал учиться в Москву, но все время думал о ней. В сердце она запала. До боли (показывает)... Написал ей письмо, начали переписываться. И поженились на последнем курсе. Со Светланой Семеновной мы вместе уже скоро тридцать лет.

Я самый старший из четырнадцати детей. Кроме одного брата, который остался жить на земле предков в Бай-Тайге, все они в Кызыле. Работают в разных сферах. Стали достойными людьми.

Так сложилось, что у меня нет детей, но у нас – семья. Моя супруга Светлана Семеновна ведет меня по жизни, дает поддержку. И потому служу по мере сил своих народу и искусству. Я искренне благодарен самому близкому человеку, другу, своей половине. Все мои успехи и достижения – для нее.

– А вы помогаете ли ей?

– Семеновна тридцать лет работает в диагностическом отделении туберкулезного диспансера, Заслуженный работник здравоохранения РТ. Она, врач, лечит болезни пациентов, а я лечу искусством их душу. В ее коллективе помогаю проводить праздники. В Новый год я у них – постоянный Дед Мороз. Иногда с артистами театра даем концерты. Это и есть моя скромная помощь жене.

А дома какая может быть работа для мужика в благоустроенной квартире? В деревне – это да. Заготовка дров, угля на зиму и другое. А здесь помогаю жене тем, что мою полы. Нас же только двое. Сын Семеновны отдельно живет. Хоть у меня больная нога, все равно ползаю по квартире, пол мою.

У Светланы Семеновны работа очень трудная. Уходит рано, приходит поздно. Посуда дома, благодаря мне, так и блестит. Еще на кухне поварю. Правда, у нас гастрономические вкусы расходятся. Я люблю далган ускен мун (прим.: тувинский суп с лапшой), пельмени. А Семеновна любит вторые блюда. Сварю целую кастрюлю супа с лапшой и только им и кормлюсь. Ничего больше не надо.

А на гастролях без привычной еды мучаешься. Сейчас-то я уже опытный. В поездку на фестивали всегда специально отвариваю мясо или засушиваю, кладу в холщовый мешочек. Захочешь родной баранинки, достаешь, в кипятке отмачиваешь и ешь. А эти «Ролтоны» на дух не переношу. Они только на один раз и все – душа уже не принимает больше.

– Многие талантливые люди имеют слабость к алкоголю. У вас как с этим делом, Александр Халарбааевич?

– Не буду скрывать, иногда выпиваю. Но меру в этом соблюдать надо. Потерять эту грань – хуже всего. И роль из головы вылетает, и форма теряется. Как тогда на сцену выходить перед народом, который тебя ждет? Нельзя выходить к зрителю не в форме. Артист должен быть подтянутым, бодрым.

– А вы сами на сцену выходили в нетрезвом виде?

– Один раз. Было это в Бай-Тайге. Сама понимаешь, как это бывает, когда на родину приезжаешь: одноклассники, друзья, родственники, земляки. Пришлось выпить. А тут время играть. Тогда Донгур-оола играл, а он по пьесе в первой сцене выходит пьяным. Голова у него болит с похмелья, помнишь? В следующей сцене он пьет и потому как бы незаметно, что я выпивши. Кажется, что даже хорошо в образ входить. Но после, когда анализировал, пришел к категорическому выводу – нельзя играть пьяным. Потому что нагрузка больше, чем обычно. Стараешься выглядеть трезвым, контролируешь себя, чтобы не выдать. И когда все это проделываешь, «пересаливаешь» спектакль. Это недопустимо. С тех пор зарекся перед спектаклем выпивать.

Роль Донгур-оола, председателя первичной партийной ячейки в арбане (десятидворке при старом административном делении в ТНР) – знаковая для Александра Салчака. Ее он начал играть в народном театре и продолжает играть на профессиональной сцене. Да и не сходят со сцены отрывки из этого спектакля. И дело даже не в ностальгии по ушедшим временам, а скорее в ярком воплощении Александром Салчаком образа мелкого дарги, который из-за слабости к выпивке и женщинам, политической близорукости и двурушничества чуть было не стал жертвой классовых врагов. Актер виртуозной игрой до сих пор напоминает: начало прошлого века не кануло в Лету, а донгур-оолы у нас еще не перевелись.

ТОЛЬКО НАШЕДШИЙ СВОЙ СТЕРЖЕНЬ – НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА

– Судя по фотографиям, сделанным на аржаане, вы уделяете внимание своему здоровью или это заслуга вашей супруги?

– Если честно, не люблю разные курорты. Это жена меня убеждает в необходимости отдыха и лечения. Когда молодой был, как-то не нуждался в этом и думал, что лишнее. А со временем уже чувствуется, что организм не железный: суставы дают о себе знать. А мне надо хотя бы до семидесяти сохранить здоровье и народу своему послужить еще творчеством.

– У нас любят говорить, что в последнее время женщина взяла верх над мужчиной, и потому он стал безвольным. Как вы к этому относитесь?

– Это ложь. Без женщины нет и настоящих мужчин. Особенно, если слабый на выпивку мужик, без хорошей жены будет «на ушах ходить». Любителей выпить только жены и держат, как я вижу. Но женщины тоже попадают под влияние своих мужчин и вместе начинают к бутылке прикладываться. Тувинцы говорят: «Если мужчина пьет, половина юрты горит, а женщина запьет, вся юрта сгорит».

– Как вы думаете, какой он, настоящий мужчина?

– Настоящий мужчина – это нашедший свой стержень в жизни, ответственный за свою семью, внимательный к супруге и скромный в общении человек. Уважительный к своему народу, готовый прийти на помощь в трудной ситуации своим друзьям, особенно, если богат.

– Вы себя считаете настоящим мужчиной?

– Я не могу себя считать настоящим мужчиной. Хотя бы потому, что от меня не родилось ни сына, ни дочери. Но в остальном, я думаю, что соответствую, стараюсь всей своей жизнью соответствовать образу настоящего мужчины. Надо еще и уметь себя считать настоящим мужчиной.

Благодаря знаменитому горловику Геннадию Тумату довелось Александру Салчаку побывать в Европе. Поразила его немецкая точность, дисциплина и высокая культура. Были приключения и были открытия во время этой поездки. Артист вспоминает, как ступила нога простого хемчикца на благословенную землю Европы.

– Там только диву даешься. Если сказано: в четыре выезд, без одной минуты четыре машина уже ждет. У нас в театре, если выезд в Бай-Тайгу назначен на девять, подходят к одиннадцати.

В Голландии разрешена наркомания, но ни одного наркомана, ни одного пьяного я там не видел. Сидят в барах с кружками, и целый день пиво потягивают. Вот и весь алкоголизм. Я видел там только пять пьяных человек. Это были мы сами (смеется).

– Вы многое за 57 лет жизни видели, а чего еще хотелось бы от жизни?

– (Задумывается) У меня есть мечта, которую хотел бы воплотить, но это зависит от режиссера. Не буду об этом говорить. Это тайна. Еще есть мечта увидеть Японию, Китай, Индию, Францию. Подумываю об этом в связи с уходом когда-нибудь на заслуженный отдых.

Знакомство с другими странами дает много разуму и духу человека в постижении нового, невиданного, в смысле культурного обогащения. Из дальних странствий уже возвращаешься другим человеком, душой богаче становишься. На одном месте всю свою жизнь сидеть бездарно. Надо ездить, знакомиться с чужими обычаями, традициями.

– Жизнь – не только радость и успех. Что вам приносит наибольшее огорчение и боль?

– (Пауза) Огорчения, боль? Думаю, что я в душе все-таки крепкий и суровый, готовый к жизненным трудностям человек. Мало что меня может вывести из себя, огорчить, ввергнуть в тоску. Лучше всего, когда трудности и горе не выбивают человека из седла и не заслоняют собой белый свет, а наоборот, заставляют его еще больше окрепнуть духом.

Жизнь штука такая. Где жизнь, там и смерть. Они неотделимы друг от друга. Первая смерть в моей жизни – смерть моей матери. Она умерла дома при тяжелых родах. Это случилось ночью. Мне тогда приснилось, что она умерла, и я проснулся со слезами. Слышу, у печки сидит моя тетя и тоже плачет. Смотрю на маму и кажется, что она просто спит. Мал я еще был. Потом сестренка умерла. Тогда уже как-то начал осознавать, что значит смерть.

К смерти не привыкаешь, но примиряешься с ней. Сколько на своем веку пришлось хоронить родных, знакомых. Сколько ушло однокурсников, друзей-артистов. Поневоле с этим смиряешься.

ЗАНАВЕС ДУШИ

– А как все-таки вы душе помогаете справиться с трудностями?

– Горе еще более горьким можно подавить, как говорят тувинцы. Особенно мы, хемчикцы, когда похороны, обязательно наливаем чарку, подносим сигарету. Это же традиция, а не желание, чтобы все напились и упали.

Печально, что в последние годы это стало поводом для пьянства. Люди, которых постигло горе, могут пьяницами стать. Это же какую силу воли надо иметь, чтоб от чарки каждого, кто приходит разделить твое горе по обычаю таакпылажыр (буквально: обмениваться трубками с табаком, посещать после смерти близкого ему человека по старому обычаю), воздерживаться. Если у тебя сила воли есть, нужно только пригубить для уважения и обратно передать.

Заслуженный артист Тувинской АССР, Народный артист РТ и Заслуженный артист РФ Александр Халарбааевич Салчак сыграл на сцене более тридцати главных и более пятидесяти ролей второго плана. Каждой, даже самой маленькой, роли он отдает всего себя без остатка. Он не умеет по-другому и не знает, что значит играть вполнакала. Смешливый и веселый, он становится непримиримым и даже жестоким, когда дело касается творчества. Ненавидит от души, когда партнер играет вполсилы, перевирает слова, фальшивит. Каждая его сыгранная роль много ему дает, но и немало забирает от него горения души. Ему при каждом выходе на сцену приходится преодолевать еще и боль физическую.

– У меня с детства болезнь тазобедренного сустава. С возрастом больная нога действует все хуже, отнимает свободу движения, становится короче. Более десяти лет я инвалид второй группы и должен бы по всем параметрам не работать по заболеванию. Но я так люблю театр и свою профессию актера, что не могу свою жизнь представить без них. И чтобы со сцены была незаметна моя хромота, мне приходится идти на различные ухищрения. То как-то балансировать при ходьбе, то опираться на стол, придумывать какие-то щадящие движения. Если не делать этого, можно неловко ступить больной ногой, оступиться, упасть. Только из-за любви к своей профессии я до сих пор на этой сцене и до сих пор с вами.

На серой улице дует ветер холодной весны. Я иду и не знаю, удалось ли мне хоть чуточку приоткрыть занавес души и увидеть сложного, несмотря на простоту и веселость, неистового, невзирая на внешнюю холодность, скрытного, вопреки кажущейся открытости характера, великого актера. Который в своем величии показался мне таким одиноким, каким одиноким был, наверно, король Лир – степной король Лир.

Подписи к фото

1. Александр Салчак в роли короля Лира.
2. Сценический Хам-оол (в центре) с настоящими шаманами. 1999 год.
3. «Дарить или не дарить им свое королевство, надо еще подумать». Сцена из спектакля «Король Лир». Гонерилья – Саяна Оюн, Корделия – Анай-Хаак Донгак. Король Лир – Александр Салчак, Регана – Галина Мунзук. 2005 год.
4. Сцена из спектакля «Донгур-оол». Донгур-оол – Александр Салчак. Севил – Анна Ширин-оол. 1986 год.