РОМАНТИК ЛЕСА

В этой семье есть традиция: летом, когда выдается свободный день, они все вместе едут в лес. Там,на тенистой поляне,ставят большой старинный самовар. Пьют чай, как раньше пили его их предки, и получают от этого огромное удовольствие: у лесного чая из самовара совсем особенный вкус, не то, что у приготовленного в современном быстро закипающем электрочайнике.

Таких самоваров у главы семейства – Сергея Валентиновича Сапелкина – целая коллекция. Один из них – медный, пузатый – стоит в его рабочем кабинете начальника Агентства лесного хозяйства по Республике Тыва.

Коллекционирование самоваров и старинных утюгов, которыми в семье тоже пользуются, когда в Кызыле отключают электричество – увлечение со школьных лет, когда Сережа Сапелкин занимался в краеведческом кружке Сосновской школы, потом создавал вместе со своими сверстниками школьный музей и даже был его директором.

Увлекался историей, краеведением, а стал лесником. Как это произошло? Какими путями человек приходит к выбору своей профессии и, в конечном счете, к выбору своей судьбы?

«С детских лет я был погружен в сельское хозяйство, – рассказывает Сергей Валентинович. – Отец, по профессии агроном, всю жизнь провел в поле. И едва я начал ходить, везде и всюду брал меня с собой».

Отец – Валентин Сергеевич Сапелкин – был известным в Туве человеком: директор совхоза «Целинный», потом – руководитель опытной сельскохозяйственной станции в Сосновке, начальник областного управления «Сельхозхимии».

Ему очень хотелось, чтобы сын стал продолжателем его дела. Но случилось по-иному.

Когда семья переехала в село Дурген, мальчик впервые увидел лес. Начинавшийся прямо за огородом их дома сосновый бор поначалу его даже испугал, ведь он родился и жил до этого в степных местах. Но постепенно привык и полюбил его. В лесу росли грибы, а на опушке можно было собирать красную душистую клубнику.

Соседка по дому, Марина Васильевна Петенева, была одним из первых специалистов лесного хозяйства, приехала в Туву в 1948 году после окончания лесного техникума. Частенько она собирала вокруг себя соседских ребятишек и, как положено работнику лесного хозяйства, рассказывала, какую пользу приносит лес, как важно оберегать его от пожаров, как нужно вести себя, чтобы не навредить природе.

А дома мальчик частенько слышал разговоры взрослых о соседнем лесхозе в Бай-Хааке, о его директоре Иване Александровиче Романенко. Все эти разговоры вызывали в нем какие-то смутные, неясные ощущения, и когда пришел срок решать, где учиться после окончания школы, вдруг неожиданно для всех, да и для самого себя, заявил, что хочет стать лесоводом.

Для отца это был удар, но он не подал вида и повез сына к самому Романенко, чтобы тот рассказал несмышленышу, какой нелегкий это труд – лесное дело. Оставил их вдвоем, а сам уехал.

«Иван Александрович Романенко был удивительным человеком, он умел вести себя на равных не только с вышестоящим начальством, но и с такими желторотыми юнцами, каким я был в то время, – вспоминает Сергей Валентинович. – Он долго и очень увлекательно, поэтично рассказывал мне о лесе, о той работе, которой люди занимаются, связывая свою судьбу с ним, о себе, о своем хозяйстве. И когда отец вернулся за мной, я точно знал, что ничего другого мне не надо. Так я выбрал свою профессию, свою судьбу».

Романенко стал его самым первым и главным учителем. Он относился к Сергею как-то особенно, по-отечески тепло.

Может быть, потому, что хотел видеть в нем сына, которого у него самого не было, продолжателя своего дела. Уже, будучи на пенсии, он просил: «Давай, пойдем по грибы, ты можешь ничего не делать, только ходи рядом со мной». Так и ходили: у Сергея только донышко закрыто, а у Ивана Александровича ведро с горкой.

В Туву Романенко приехал с Украины после окончания Киевского лесного института, а родом был с Припяти. Когда там произошла авария на атомной станции, очень переживал, как-то грустно пошутил: «А давай махнем на Припять, по девятиэтажке отхватим – одну тебе, другую мне». Всю сознательную жизнь и прожил в Бай-Хааке, там и похоронен.

Он самым первым в Туве получил звание «Заслуженный лесовод России» и долгое время был единственным. А получил его за восстановление Балгазынского реликтового соснового бора. После последнего, верхового пожара в 1996 году от этого бора уцелела только та часть, которая была посажена при Иване Александровиче Романенко.

Окончив в 1985 году Сибирский технологический институт, кузницу кадров сибирских лесоводов, Сергей Сапелкин вернулся в Туву, в Тандинский лесхоз, стипендиатом которого он был. Хотя мог бы сразу пойти на работу в министерство, тогдашний министр лесного хозяйства Михаил Александрович Гаков не просто приглашал, но и настаивал на этом.

Но он отказался. Почему? Сергей Валентинович объясняет: «Мы тогда все были романтиками. Работа в министерстве казалась скучной и неинтересной, меня, как и большинство других молодых специалистов, больше привлекала непосредственная работа в лесу. И я предпочел Тандинский лесхоз».

Да, поистине удивительное и романтическое было время: приехавшие по распределению вместе с Сапелкиным Анатолий Лузин и Андрей Попеляев тоже отказались от министерских должностей, один уехал на Тоджу и работал главным лесничим, другой – в родной Балгазын, где впоследствии стал директором лесхоза.

Сергея Сапелкина приняли на работу в качестве инженера охраны леса. Накануне приезда молодого специалиста там случился пожар, и ему пришлось начать свою работу с расследования причин, вызвавших его. Вот тогда он и познакомился с Семеном Адамовичем Залуцким, был в Туве такой знаменитый на всю республику лесной сыщик, которого если не в лицо, то по фамилии знали все или почти все.

Это был ас в своей профессии, не было такого случая, такого пожара, который бы остался Семеном Адамовичем нераскрытым. Его боялись и ненавидели браконьеры, которым он тоже спуску не давал. В него не раз стреляли, угрожали. Однажды на перевале в Шуурмаке на него был совершен наезд машиной, в результате чего отважный защитник леса стал инвалидом. Но работать все равно продолжал.

А еще он писал и пишет до сих пор стихи – о красоте леса и красоте женской. Совсем недавно вышла его книга с маленькими новеллами – зарисовками о лесной жизни. Вот этот человек стал для Сергея Валентиновича одним из образцов служения своему делу.

Можно было посчитать за счастье работать в сложившемся коллективе, со сложившимися традициями, с умным и талантливым руководителем. Но наступили большие перемены.

«По моей биографии можно изучать все перипетии и изменения в лесном хозяйстве Тувы за последние 20 лет», – улыбается Сапелкин.

Тандинский лесхоз преобразовали в лесничество и передали в Балгазын. Сергея Валентиновича назначили лесничим лесничества, которое раньше было целым лесхозом. Затем новое назначение – директор Тес-Хемского лесхоза.

«Здесь был молодой энергичный коллектив, все хотели чего-то нового, работать было чрезвычайно интересно», – вспоминает Сергей Валентинович. – Да и фронт работы здесь был гораздо шире, чем в Танды, ведь лесхоз расположен на территории не только Тес-Хемского, но еще Эрзинского и, частично, Овюрского районов. За полтора года многое успели сделать, еще больше было задумок, но тут получил новое предложение – вернуться в Танды директором. Согласился, этого требовали и семейные обстоятельства».

А в 1996 году председатель Комитета по лесному хозяйству Тувы Владислав Иванович Канзай предложил ему должность главного лесничего республики. Немного посомневавшись, Сапелкин принял предложение.

А через четыре года произошел еще один «переворот», Комитет ликвидировали, службу лесного хозяйства свели под одну крышу с тремя другими службами, при этом отобрав финансирование, штаты и технику.

Владислав Иванович подал заявление об отставке, сказав при этом своему заместителю, чтобы он, более молодой и крепкий, пока держался. И Сергей Валентинович, как мог, держался с восемью оставшимися сотрудниками. Насколько это было трудно, и в моральном, и в материальном плане, знают только они сами.

Затем, в 2002 году, после многочисленных писем лесоводов России в Думу и Правительство о беспределе, творимом с лесным хозяйством, произошли некоторые позитивные перемены: было создано Федеральное Агентство лесного хозяйства, а у нас, соответственно, Агентство лесного хозяйства по Республике Тыва, которое и возглавил Сергей Валентинович Сапелкин.

Но на этом сказка с хорошим концом еще не заканчивается, наши жизненные сказки очень длинные, потому что Кащеи Бессмертные не дремлют, они придумывают новые и новые каверзы в виде всяческих реформ.

Вот и сейчас Дума усердно думает о новом Лесном кодексе, который был забаллотирован в двух первых чтениях, как совершенно непригодный для наших российских условий. Но в конце декабря 2005 года думцы все же ухитрились внести поправку в статью 15 старого кодекса, по которой большинство федеральных полномочий по лесному хозяйству будут переданы субъектам федерации с 1 января 2007 года. По сути дела, еще одна, очередная реформа, отношение к которым у Сергея Сапелкина крайне негативное:

«Долгие и частые реформы всегда создают неразбериху, нервозность и неуверенность в завтрашнем дне. Это ненормальная ситуация, когда раз в четыре года, а именно с такой периодичностью идут лесные реформы, нас подвергают таким большим ломкам.

И тех проблем, которые возникли в лесном хозяйстве в связи с рыночными отношениями, на мой взгляд, это преобразование не решит. Просто передача полномочий от одного лица другому ничего не даст, кроме очередной лихорадки, которая будет длиться в течение всего года, и которая уже ощущается сегодня.

Другое дело – структура лесхозов, которая не менялась в течение многих лет и устроена по принципу социалистической распределительной системы, а потому не срабатывает в нынешних новых условиях. Лишь единицы нашли себя в рыночной экономике, остальные ждут федеральных денег. Если вспомнить историю, то до революции в России лесное хозяйство за счет продажи древесины покрывало не только затраты на содержание собственной отрасли, но еще отчисляло средства на нужды образования.

На мой взгляд, чтобы решить проблему ввода лесхозов в рыночную экономику, нужно, прежде всего, изменить законодательство, изменить принцип платежей за ресурс, который сегодня препятствует развитию рыночных отношений. В настоящее время стоимость древесины не учитывает затрат на ее рост и охрану; существует огромная, ничем не оправданная разница между стоимостью древесины на корню и конечным продуктом. Рентный подход мог бы решить этот вопрос».

– Сергей Валентинович, каждый год люди ждут лета, тепла, чтобы отдохнуть, а для вас оно – в связи с лесными пожарами – самая напряженная пора. В последнее время пожаров этих становится все больше и больше. В чем здесь дело?

– Пожароопасность в нашей республике всегда была высокой. Во-первых, из-за резко континентального климата с частыми засухами, особенно, весной и в первой половине лета. Во-вторых, из-за того, что более девяноста процентов наших лесов – хвойные, а они воспламеняются и горят гораздо сильнее, чем лиственные породы.

Ну, а в последнее десятилетие резко возросла посещаемость тайги людьми, которые видят в ней средство для выживания. Анализ причин возникновения лесных пожаров в 2005 году показал, что большее количество пожаров возникает по вине человека – 53 из 145, от сельскохозяйственных палов – 20, а это тоже делают люди.

– Выходит, главный виновник пожаров в тайге – человек, и с ним надо вести борьбу?

– Не борьбу, а работу. Просвещать нужно людей, что мы и стараемся делать. Только вот беда: те, кто чаще всего находятся в тайге и являются потенциальными виновниками пожаров, нас практически не слышат. Это та категория людей, которая, как правило, нигде не работает и нигде не учится. Живут сами по себе. И пока они не осознают, что наносят вред, прежде всего, себе, наша задача, как можно скорее обнаружить пожар и потушить его.

– А есть ли у вас для этого возможности?

– Возможности, конечно, имеются, но положение осложняется тем, что почти 90 процентов лесной территории Тувы является горно-таежной, трудной для тушения пожаров обычными способами. Охраной лесов от пожаров в таких местах раньше, да и сейчас, занимаются четыре авиаотделения, принадлежащих Красноярской авиационной базе охраны лесов.

И если раньше самолеты патрулировали наши леса в пожароопасные периоды почти весь световой день, то теперь, из-за нехватки средств, могут это делать только два-три раза в неделю. Хорошо уже то, что последние три года эти средства вообще выделяются, нынче они даже пришли в положенное время.

Кроме того, мы вновь ввели в практику выставление постов лесной охраны с радиостанциями на вышках и на возвышенных местах. А в Тодже задействованы местные жители – оленеводы, которые всегда трепетно относились к своей тайге. Местная дирекция им немного приплачивает, и они с большой охотой следят за порядком в тех местах, где живут.

В последнее время в практику начал входить так называемый космический мониторинг, на который мы возлагаем большие надежды, достаточно сказать, что 80 процентов пожаров сегодня обнаруживается с помощью этого нового метода.

– А если ничего не менять радикально, есть ли еще хоть какой-нибудь потенциал в той системе, в какой лесное хозяйство находится нынче?

– Очень большой кадровый потенциал. Вот взять, к примеру, лесника. Сегодня его просто превратили в разнорабочего, которого можно отправить косить сено, тушить пожар, рубить дрова. Да, он должен это делать, но только на своем участке, а не там, где нужно заткнуть дыру.

Лесник должен знать все, что на его участке происходит: кто зашел в лес, кто вышел, какое дерево и где можно срубить, а где нельзя. Он должен быть специалистом с широкими полномочиями: не только решать, где и что можно рубить, но и выписывать порубочные билеты, брать за это деньги, чтобы клиенты не ездили за 50 километров в райцентр, а могли все спокойно оформить на месте.

Лесник должен обладать определенной долей власти, тогда он, действительно, будет хозяином своего участка и очевидная польза будет всем – и тем, кто пользуется услугами леса, и самому лесхозу тоже.

– Когда-то ваш отец хотел, чтобы вы пошли по его стопам. А у вас такое желание в отношении своих детей есть?

– Наверное, любому человеку, который не просто работает, чтобы зарабатывать деньги, а еще и любит свою профессию, всегда хочется, чтобы кто-то шел следом. У меня с этим, кажется, все в порядке: старшая дочка Анастасия сейчас учится в Красноярске в том же институте, который в свое время заканчивал я.

Средняя Валентина – школьница и еще думает, кем стать во взрослой жизни, ну а самой маленькой, Арише, пока еще ничего такого и в голову не приходит, ей всего три года от роду. Супруга, Елена Николаевна, занимается адвокатской деятельностью, это несколько далековато от моих дел, но, тем не менее, общий язык мы всегда находим.

– Среднюю дочь вы назвали Валентиной в честь деда?

– Да. Мы ждали рождения сына, которому хотели дать имя деда, но родилась дочь, она и получила это наследственное имя.

С именами связаны и другие семейные традиции рода Сапелкиных.

Дед и бабушка назвали всех своих пятерых сыновей на букву «В» – Валентин, Владимир, Василий, Валентин, Валерий. Имя Сергей, которое носил дед Сергея Валентиновича, повторилось у всех сыновей всех братьев Сапелкиных. А если в семье, в роду сохраняются какие-то традиции, это значит, что род крепкий, жизнеспособный.

И это очень символично – лесную отрасль нашей республики в трудный, переломный момент возглавляет человек из сильного, жизнеспособного рода.